Магомед Далгат (1849—1922) — депутат IV Государственной Думы, общественный деятель, юрист, врач.
Не будет преувеличением сказать, что все сознательные годы жизни я посвятил свои научные способности поискам и исследованию нового в процессах общественной жизни. Это прежде всего касалось выявления новых имен досоветских ученых и мыслителей и их культурно-философского наследия. Разумеется, что не все 82 ученых, чьи деятельность и воззрения мы изучали, были философами. Но философия – такая научная область знаний, которая призвана с обобщенных и общенаучных позиций осмыслить не только результаты и тенденции развития науки, но и культурологическое наследие народов и творческие срезы исторических персонажей. Мы первыми исследовали также деятельность и воззрения Магомеда Далгата. Его имя встречалось в числе нескольких образованных дагестанцев, приглашенных П.К. Усларом в качестве сотрудников и переводчиков при составлении учебных пособий по грамматике дагестанских языков и словарей. А он составил, по установкам П.К. Услара такие пособия по "хюркалинскому" языку (по урахинскому диалекту даргинского языка). Как ни странно, им не интересовались в Дагестане, хотя было известно, что он был очень популярным общественным деятелем в Дагестане и на Северном Кавказе. Забегая вперед, скажем, что он был депутатом четвертой Государственной думы (1912-1917 гг.) от Дагестанской области и Закатальского округа, комиссаром по управлению Дагестанской областью в 1918 году и всю жизнь (до 1922 года) с небольшими перерывами областным и городским врачом в Северной Осетии. Нужно признаться, что поздно дошла моя очередь до него. Узнав, что было возможно у его родных в Дагестане, я побывал в архивах в Грузии, Северной Осетии и Ленинграде. Я знал, что в Ленинграде жил и работал дирижером театра оперы и балета им. С.И. Кирова его сын Джемал Далгат. В ответе на мое письмо обещал, что собрать возможно к моему приезду в Ленинград. В Ленинграде я искал его несколько дней. На квартире, где он жил раньше, сказали, что живет вне города на даче, но адреса не знают. В конце концов я нашел его, но ничего сказать дополнительно к тому, что я знал, он не смог. Первая попытка проследить его деятельность и осмыслить идейное наследие предпринята была нами в монографии "Общественно-политическая мысль в Дагестане в начале ХХ в." (М., изд-во "Наука", 1987 г.). Магомед родился в селении Урахи Сергокалинского района в семье арабиста Мола Магомеда в 1849 г. Религиозность не помешала отцу понять, что в Дагестане с присоединением к России начинаются новые времена, и он поддержал желание сына учиться в светской школе. Магомед Далгат учился и окончил горскую русскую школу. Затем перевелся в Ставропольскую гимназию. После ее окончания в 1869 году поступил на медицинский факультет московского университета. Есть основание предположить, что М. Далгат был связан в этот период с народнической организацией, после ее провала бежал за границу. Абдурагим Далгат рассказывал мне, что в семье долгое время хранилось письмо М. Далгата, посланное им через знакомого перед выездом за границу. В нем он сообщал, что вынужден быстро покинуть Россию из-за связи с народниками и изменить фамилию. Халилов Далгат Магомедович стал Магомедом Магомедовичем Далгатом. В статье в газете "Терек", посвященной тридцатилетней врачебной деятельности, М. Далгата в Северной Осетии, также подчеркивается связь его выезда за границу с "сильными репрессиями после нечаевской истории..." В этой же статье говорится, что в Цюрихе его не приняли в университет из-за невозможности представить "полицейское свидетельство о благонадежности". Окончив в Вюрцберге в 1875 году медицинский факультет М. Далгат около года совершенствовал свои знания в Вене. Через год выдержал экзамен на лекаря и доктора медицины в Петербурге в медико-хирургической академии. Как отмечалось выше, в апреле 1877 года он был назначен окружным, а позднее - городским врачом во Владикавказе, где работал с перерывами до конца своей жизни, т. е. до 1922 года. В 1912 году Магомед избирается депутатом Государственной думы. Магомед наставлял, поддерживал во всем, в том числе материально, и вырастил целую плеяду Далгатов: Башир Далгат, известный ученый-кавказовед и мыслитель; Магомед Далгат, бывший председатель ДагЦИКа и первый секретарь Дагобкома КПСС; Гамид Далгат, один из руководителей партизанского движения в Дагестане, человек легендарной храбрости; Абдулмумин Далгат, начальник медслужбы корпуса, посланный царскими властями вместе с корпусом в годы Первой мировой войны в союзную Францию, после революции он остался во Франции. По имеющимся данным, Абдулмумин добровольно поехал в Алжир для оказания помощи в борьбе с чумой и умер там. Магомед Далгат был человеком высокой, европейской культуры, любил музыку. Не случайно его дочь Дженет и сын Джамал стали композиторами, музыкантами, окончив консерватории. Джамал до конца своей жизни был дирижером Ленинградского театра оперы и балета им. С. М. Кирова, имел звание заслуженного деятеля искусств Дагестана. Дженет была одной из первых женщин, получивших высшее музыкальное образование. Она училась в Лейпцигской консерватории и окончила ее в 1909 году с золотой медалью. Дженет сыграла немалую роль в организации в Дагестане первого музыкального училища и подготовке музыкантов, преподавая в нем. Магомед Далгат был наставником "известного революционера и ученого Алибека Тахо-Годи, приходившегося ему племянником. Из рода Далгатов и в поздний советский период вышло немало талантливых государственных деятелей, ученых и специалистов различных отраслей народного хозяйства. Абдурагим Далгат был руководителем ряда министерств ДАССР, завотделом обкома партии, Абдусамат Далгат - вожаком молодежи, секретарем обкома комсомола. Одних ученых около десяти человек. В их числе известные ученые - хирурги профессора Д.М. Далгат, братья Г.А. Гаджимирзаев и Г.М. Гаджимирзаев, профессор Института мировой литературы У.Б. Далгат, доктор исторических наук, зав. отделом ИИАЭ ДНЦ РАН Э.Далгат и другие. Урахи в 20-30-х годах был одним из наиболее просвещенных уголков Дагестана, выходцы из этого села занимали видное положение в республике и во всех даргинских районах. По воспоминаниям современников, он умел поддерживать дружбу, его уважали и в общении с ним находили удовлетворение многие деятели культуры Кавказа. Далгат был состоятельным человеком и бескорыстно помогал нуждающимся, содержал и лечил их бесплатно в оборудованных комнатах своего дома. По словам осетинских историков, Магомед Далгат был организатором и бессменным руководителем ряда санитарно-просветительных и благотворительных обществ Осетии. Не только урахинцы, но и многие даргинцы из других сел, кумыки из ряда сел Хасавюртовского округа ездили к нему лечиться как к искусному врачу. Далгат прошел в развитии своего мировоззрения два этапа: до 1906 года и после 1906 года. В первый период он редактировал газеты "Голос Кавказа" и "Весь Кавказ", которые свидетельствуют о его революционно-демократических настроениях. Как сообщалось в печати, из-за "принципиальных разногласий во взглядах на направление газеты издатель и второй редактор П. И. Протасевич ушел из газеты "Весь Кавказ", первый редактор Далгат стал ее издателем. Затем она была запрещена распоряжением генерал-губернатора за "вредное направление". Еще более прогрессивные позиции отстаивал Далгат в газете "Голос Кавказа", которую издавал в 1906 году. Одно только издание этих двух ежедневных общественно-политических и литературных органов печати, имевших своих корреспондентов во всех городах Кавказа и поднимавших проблемы всего Кавказского региона, можно считать достаточно высокой его заслугой. Как видно из редакционных статей этих газет, Далгат осуждает существующий строй, как чуждый и враждебный интересам народа, считает неизбежным смерть старого режима, но считал, что процесс его умирания станет всеобщей трагедией, поскольку сопровождается поражением России в русско-японской войне, усилением анархии, разрухи и голода, жестокими репрессиями. Дагестанский мыслитель подчеркивал, что царское правительство проводит колонизаторскую политику на Кавказе. Колониальный характер носит его политика и в национальном и религиозном вопросах. Дискриминационная политика в области культуры и просвещения доведена до крайности. Отсюда он делает вывод, что в стране сложилась предреволюционная ситуация. Далгат характеризует расстановку социально-политических сил в стране и подчеркивает, что все они хотят мира и спокойствия, но на своих условиях. Одни из них ищут мира на почве старого режима с тем, чтобы продолжать "безмерным нахальством угнетать народ, топтать ногами всякое светлое проявление человеческого духа и пожирать в безумной роскоши последнюю копейку голодного народа. И для достижения этого не жалеют патронов". Другие хотят умиротворить страну на основе положений Манифеста 17 октября. Третьи желают мира без существующего строя и готовы "бороться до тех пор, пока не уничтожат остатки порабощающего режима" и не добьются "полного обновления государственной и общественной жизни". По всей вероятности, к ним примкнут и те, которые не удовлетворяются Манифестом 17 октября. Мы думаем, что М. Далгат в этот период ближе был к позиции третьих социально-политических сил. К этому выводу нас склоняют и следующие слова из редакционной статьи: "Не могут же они искренне верить в способности правящего класса добровольно отказаться от своих прерогатив! Нельзя забывать, что ни одна уступка в пользу народа не была сделана без кровавой борьбы. Только Учредительное собрание, удовлетворив подлинное большинство населения, способно умиротворить страну". М. Далгат не разделял взглядов социал-демократов, хотя по многим вопросам его позиция была близка к ним. В статьях он не различает большевиков и меньшевиков. И те, и другие для него социалисты, которые выше всего ставят интересы труда и трудящихся, посвящая все силы защите интересов рабочих и крестьян и отрицая при этом права капитала, который рано или поздно должен стать общественным и государственным достоянием". Вместе с тем М. Далгат отмечает нетерпимость социал-демократии к иным движениям."Свобода должна быть свободой для всех, - подчеркивает он, - а социал-демократы представили дело так, что если вы не признаете догматов социал-демократии, то ваша работа вредна, и мы не допустим ее продолжения". Далгат следил за деятельностью второй Государственной думы, резко критиковал правых депутатов, с симпатией отзывался о социал-демократах и трудовиках. Во второй период происходят резкие изменения в мировоззрении М. Далгата. Он отказывается от журналистской деятельности и по существу отходит от активной политической жизни. Несколько позднее, в период выборов в четвертую Государственную думу, он вновь появляется на политической арене, но уже как демократ буржуазно-демократического направления. Трудно объяснить этот поворот в его воззрениях. Может быть, он связан с поражением революционных выступлений 1905-1906 годов, резким усилением реакции, репрессий и террора. В четвертой Думе он примыкал к фракции прогрессистов, которую В.И. Ленин характеризовал как либерально-буржуазную партию, заинтересованную в экономическом прогрессе общества, в утверждении умеренной конституции и демократии. Она находилась в оппозиции к царизму, выступала с критикой ее политики, а ее фракция вносила в Думу осуждающие правительство формулы, но готова была наладить отношения с царизмом при условии обеспечения равных с помещиками политических прав буржуазии. Следует отметить, что, входя во фракцию прогрессистов, М. Далгат не ограничивался общими для нее проблемами, он много внимания уделял национальным и религиозным вопросам своего региона, пытаясь использовать Думу в качестве инструмента реализации этих вопросов. Он критиковал царские власти, но не царя, писал, что в непосредственной политике властей на Кавказе повинны плохие чиновники администрации. Он и теперь отзывался хорошо о социал-демократах, но недоумевал по поводу того, что они в Думе не поддерживали законопроект пользу отдельных народностей. Левые, писал он, "в принципе не признают притязаний отдельных народностей, а требуют или для всех, или ни для кого". Далгат мало выступал в Думе, он входил в несколько ее комиссий и считался одним из наиболее плодотворных депутатов. Он считал, что выступления с трибуны мало что могут дать при таком соотношении политических сил в Думе. Чтобы конкретно представить социальную позицию М. Далгата сошлемся на три выдвигавшихся им законопроекта. Ссылаясь на то, что "Дагестан был завоеван силой" и на положение шариата, царское правительство и правое большинство думы настаивали на том, чтобы горцы выкупали у казны земельные угодья, которыми они испокон веков пользовались. М. Далгат вносит законопроект с предложением отказаться от выкупа и выдвигает три аргумента: 1) эти земли с незапамятных времен находились во владении горцев, а по законам России не только частная собственность, но и земля, формально не являвшаяся общинной, но веками использовавшаяся как таковая, должна быть не прикосновенной; 2) не может служить основанием для претензии царских властей на эти земли и положение шариата, признающее казенными все земли на территории халифата. По мнению Далгата, нельзя распространить это положение шариата на горские земли, так как горцы владели ими еще до прихода в Дагестан арабов; 3) неправомерно сравнивать земли горцев с землями, переданными русским подданным. Недопустимо такое решение земельного вопроса и по экономическим соображениям. "Что взимать у горцев, - пишет он, - когда они без того находятся в тяжелом положении, не хватает хлеба, и чтобы как-то существовать, они занимаются кустарными промыслами или выезжают на заработки". Во втором законопроекте о замене горских судов общими, М. Далгат исходит из признания несоответствия основных норм процессуального права адатов и шариата требованиям жизни. Однако он считал невозможным в тех условиях полностью исключить адаты и шариат из судебной практики мусульманских народов и в этой связи предлагал ввести современное демократическое законодательство с учетом разумных норм адата и шариата в гражданских делах, а судопроизводство осуществлять на местных языках. Эти требования, безусловно, имели прогрессивное значение, и не могли осуществиться при царизме. Будучи депутатом от регионов, в которых была высокая религиозность, и членом комиссии законодательных предположений Думы, М. Далгат уделял большое внимание вопросам мусульманского образования и законодательного урегулирования религиозной деятельности. Он подготовил и направил в Думу ряд законопроектов. В одном из них предлагалось учредить для мусульман Северного Кавказа Духовное управление - муфтият. К этому законопроекту была приложена важная по своему содержанию и для характеристики его воззрений объяснительная записка. В ней подвергается критике царское правительство за безответственное отношение к культурному и нравственному прогрессу мусульман: "До сих пор русское правительство не приняло никаких серьезных мер к упорядочению духовно-религиозной жизни этих народов". Мусульмане Северного Кавказа числятся в ведении Оренбургского духовного управления. Но оно носит чисто формальный характер, не говоря о том, что такое положение неправомерно. Оренбургское духовное управление не принимает к своему рассмотрению духовные дела Северного Кавказа. В силу этого религиозно-нравственная жизнь кавказских горцев всецело протекает под влиянием духовенства, большинство которого не стоит на уровне современных требований. М.Далгат, понимая, какую большую роль играет мусульманское духовенство в жизни горцев, считал очень важным, чтобы оно осознавало значение светской культуры и просвещения для прогресса. "Между тем та роль, которую по воле обстоятельств должно играть в местной жизни это духовенство, - пишет он, - чрезвычайно широка и многообразна". Духовные лица "являются единственными проводниками культуры в темные массы горского населения при почти полном отсутствии русских школ в туземных селениях". Дагестанский депутат пытается научно объяснить косность, невежество и подчас открытую враждебность к общественному и культурному прогрессу большинства сельского низшего духовенства. Это объясняется в первую очередь, по его мнению, низким уровнем их умственного развития. Эти слои, как правило, получают примитивное духовное образование, не знают языка Корана, оторваны от современных богословских веяний, т. е. реформаторского движения. Усвоив лишь "одну внешность мусульманства, - пишет М.Далгат, - остаются совсем чуждыми духу и нравственности истинного учения пророка Магомета". Как видно, М. Далгат разделяет реформаторский подход к исламу. С прогрессивных позиций выступил он и при подготовке закона о прекращении зависимого положения поселян Дагестанской области и Закатальского округа по отношению к бекам - кешкевладельцам. В разъяснении к проекту он указывал, что эти античеловеческие отношения возникли еще до завоевания Кавказа, а Россия подтвердила их. "В настоящее время они утратили всякое основание, являются анахронизмом и вызывают значительное недовольство". Депутатская деятельность М. Далгата не была направлена только на удовлетворение интересов горских народов. Он выступал в поддержку многих законопроектов, преследовавших общие интересы. В их числе законопроекты о депутатской неприкосновенности, о введении земства, суда присяжных, о развитии золотопромышленности и т. д. М. Далгат с радостью воспринял февральскую революцию, участвовал в работе органов буржуазной власти на Северном Кавказе. Положительно отнесся он и к советской власти. При ней он добросовестно работал на посту городского врача и на общественных должностях в санитарно-просветительских и благотворительных организациях. Умер в 1922 году во Владикавказе.
