На аукционе Кристи в Нью-Йорке за 2.892.500 долларов было продано письмо Альберта Эйнштейна немецкому философу еврейского происхождения Эрику Гуткинду.
Письмо написано на немецком 3 января 1954 г., за год до смерти ученого. Поводом для письма послужило ознакомление Эйнштейна с книгой Эрика Гуткинда «Выбери жизнь: Библейский призыв к восстанию», которую ему рекомендовал голландский математик и философ Лёйтзен Брауэр.
В опубликованной в 1952 г. книге Эрик Гуткинд (1877-1965) попытался переосмыслить иудаизм, указать путь прежде всего молодому поколению, которого уже не устраивала ни ортодоксия, ни либерализм, желавшему чего-то более конкретного и динамичного. Гуткинд делает акцент на смысле общечеловеческого существования, показывая, что иудаизм и еврейство обнажают всю его ценность. По его словам, иудаизм максимально гуманистичен, еврейское мышление воплощает в себе высшее добро.
Он критикует либеральные течения иудаизма, размывание ими Торы, стирание различий между религиями. Гуткинд подчеркивает «ультра-реальность» библейских рассказов и персонажей, полагая, что они освободили человечество от мифологического мышления.
Он подчеркивает, что еврейская вера неразрывно связана с целостным понятием избранного еврейского народа, который единственно, в отличие от отдельного индивидуума, может достичь святости.
Гуткинд упоминает и Эйнштейна в своей книге, утверждая, что эйнштейновская вселенная, математизация природы способствует отказу от «иллюстративного» способа мышления, что приближает человека к истинному познанию, к строгому абстрактному мышлению, что отличает, по мысли Гуткинда, евреев, от остального человечества.
В своем письме Гуткинду Эйнштейн указывает на сходные с ним подходы к жизни и человеку, но по существу воззрений Гуткинда ответ его однозначен и резок.
∗∗∗
Дорогой м-р Гуткинд,
По настойчивой рекомендации Брауэра, я в последние несколько дней прочел большую часть Вашей книги. Спасибо, что послали ее мне. Особенно обращает на себя внимание следующее: мы в значительной мере похожи друг на друга в фактическом отношении к жизни и человеческому сообществу: это сверх-личный идеал стремления к свободе от эгоцентрических желаний, стремление сделать бытие прекраснее и благороднее, с акцентом на чисто человеческое, чтобы неодушевленное было для нас только средством, и никоим образом не проявляло своего господства (Эта точка зрения особенно сближает нас как неАмериканская позиция»).
И все же, если бы не рекомендации Брауэра, я никогда не стал бы вникать в Вашу книгу, поскольку она написана на недоступном для меня языке. Слово «Бог» для меня значит не больше чем продукт и выражение человеческой слабости, а Библия — это собрание множества почитаемых, но все же примитивных легенд. Никакое их толкование, пусть самое искусное, не убедит меня в обратном. Эти изысканные толкования, естественно, очень отличаются друг от друга и не имеют почти ничего общего с оригинальным текстом. Для меня подлинная еврейская религия, как и все иные религии, — это воплощение примитивных суеверий. Еврейский народ, к которому я с удовольствием принадлежу, и чей менталитет мне глубоко сродни, не имеет для меня, однако, никакого особого достоинства, в сравнении с любым другим народом. Как мне подсказывает опыт, евреи не лучше других групп людей, и только отсутствие власти спасает их от худших пороков. Ничего иного в плане их «избранности» я не нахожу.
В целом же меня удручает, что Вы притязаете на привилегированную позицию и пытаетесь отстоять ее двумя стенами гордости — внешней, общечеловеческой, и внутренней — как еврей. С общечеловеческой позиции Вы притязаете на известную степень свободы от признаваемой в иных случаях причинности; как еврей — на привилегию монотеизма. Но ограниченная причинность — это вообще не причинность, как первым, видимо, со всей проницательностью признал наш замечательный Спиноза. И анимистическая концепция естественных религий в принципе не отменяется их монополизацией. Благодаря таким стенам мы можем прийти разве что к некоему самообману, но наши моральные усилия они никак не вдохновят. Скорее наоборот.
Теперь, когда я Вам искренне высказался о различии в наших интеллектуальных позициях, мне, тем не менее, ясно, что по-существу мы очень близки, а именно в оценках человеческого поведения. Разделяет нас только интеллектуальное обрамление, «рационализация», выражаясь языком Фрейда. И я думаю, мы хорошо бы поладили, если бы обсуждали конкретные вещи. С благодарностью и наилучшими пожеланиями.
